Известный неизвестный Михаил Пиотровский

Он знал только одно: что никогда не будет работать в Эрмитаже, там, где он вырос, где все было родным, и где все знали его в лицо. Если бы не провидение, если бы не неумолимая инерция судьбы, которая с яростью цунами прокладывает путь, сметая любые барьеры, установленные человеческой волей и человеческой мыслью, то, возможно, М. Пиотровский так бы и не сменил любимую археологию на бесконечные коридоры Эрмитажа, которые еще не успели забыть звук шагов его отца. Но нет смысла спорить с судьбой, особенно если та предлагает тебе карт-бланш. Он и не спорил. Взял и подчинился, но сделал это так элегантно, как будто знал все наперед и просто играл с судьбой.

Подробная информация.
Михаил Пиотровский - ученый, археолог, востоковед, чье имя известно не только в профессиональной среде, но является одним из символов российской культуры конца ХХ - начала XXI века. Человек, который сумел сделать Эрмитаж из просто музея большого культурного значения в живой центр культуры.
Отец Михаила Пиотровского - выдающийся археолог Борис Пиотровский - руководил Эрмитажем более 20-ти лет. Для Михаила Пиотровского музей был вторым домом, но он был уверен, что никогда не будет здесь работать. Если бы не инерция судьбы, возможно, он так бы и не сменил любимую археологию на бесконечные коридоры Эрмитажа, которые еще не успели забыть звук шагов его отца. Всю жизнь я прожил в Эрмитаже, здесь я ребенком прыгал, здесь школьником посещал кружки, здесь студентом делал свои первые научные доклады, - рассказывает Михаил Пиотровский в документальном фильме Известный неизвестный Михаил Пиотровский. - Я знал несколько поколений эрмитажников. Но я даже представить не мог, что стану директором, потому что директором был мой отец, и казалось, так будет всегда. После того как не стало папы, я пришел сюда, как в свой дом. И постарался сохранить дух, который был при нем. Он для меня идеальный человек, каким и должен быть отец для сына. Человек, который совершенно все правильно делал. Он для меня существует незримо, и я знаю, что бы я ни делал, все не так, но в целом я делаю работу в его духе.
Возглавив Эрмитаж, Михаил Пиотровский на первый взгляд не стал кардинально ничего менять, не уволил ни одного сотрудника. Он словно знал все наперед и просто элегантно играл с судьбой: Я пришел в место, где я знал людей, и не мог резать по живому. Судьба сделала так, чтобы я принял участие в охранении Эрмитажа от слишком сильных перемен, для чего нужно было делать большие перемены. Музей был в тяжелом психологическом состоянии. Чтобы уберечь Эрмитаж от изменений, нужно было делать что-то радикальное, отвечать на вызов. Но ответы на вызовы не должны были иметь внутреннюю идею, что мы все переделаем, и все будет хорошо. Великий композитор Кейдж говорил: Не надо ничего улучшать, потому что всегда получается хуже. Нужно искать способы, чтобы сохранить лучшее из того, что было, но способы могут быть радикальными и сильными. Музей на самом деле должен стать важным игроком на мировом поле, чего до этого по большому счету в Эрмитаже не было. Мы становимся глобальным игроком, с глобальными задачами. Эрмитаж, как музей, принадлежащий и России, и всему миру.